Воззри, сидят ли они, встают ли, я для них – песнь.

И сговорились все вместе пойти войною на Иерусалим и разрушить его.

Но Иудеи сказали: ослабела сила у носильщиков, а мусору много; мы не в состоянии строить стену.

А ныне смеются надо мною младшие меня летами, те, которых отцов я не согласился бы поместить с псами стад моих.

Бедностью и голодом истощенные, они убегают в степь безводную, мрачную и опустевшую;

Из общества изгоняют их, кричат на них, как на воров,

Ревут между кустами, жмутся под терном.

Их–то сделался я ныне песнью и пищею разговора их.

Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни.

И дочь Тира с дарами, и богатейшие из народа будут умолять лице Твое.

Боже! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся!

то живых они поглотили бы нас, когда возгорелась ярость их на нас;

воды потопили бы нас, поток прошел бы над душею нашею;

В день, когда я воззвал, Ты услышал меня, вселил в душу мою бодрость.

Ты влек меня, Господи, – и я увлечен; Ты сильнее меня – и превозмог, и я каждый день в посмеянии, всякий издевается надо мною.

Не был ли в посмеянии у тебя Израиль? разве он между ворами был пойман, что ты, бывало, лишь только заговоришь о нем, качаешь головою?

Проходящие же злословили Его, кивая головами своими

Подобно и первосвященники с книжниками и старейшинами и фарисеями, насмехаясь, говорили:

уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын.

Ибо я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков.

Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся,

хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, [как] прах, всеми [попираемый] доныне.