Богодухновенность и авторитет Библии (Рене Паш) - Отвержение Библии

Продолжим начатое выше объяснение. Ради ясности снова повторим некоторые доказательства, приведенные нами при рассматривании различных учений о богодухновенности.

I. Что мы понимаем под "библейской критикой"?

Слово "критика" (греч. "кринайн", или "обсуждать, судить") означает рассуждение, которое посредством разумного исследования определяет истинность и подлинность определенных фактов или документов. Сразу же скажем, что позитивную критику древних текстов мы считаем в высшей степени необходимой и даже полезной. Слово Божье даровано нам в виде собрания древних писаний, написанных различными авторами на разных языках в разное время и в разных странах. Нет ничего более верного, как с помощью данного нам разума исследовать различные рукописи и варианты, а также древние языки, чтобы установить действительный смысл предложений и ценность определенных выражений. Такую критику называют "низшей". Некоторые ученые посвятили ей всю свою жизнь, исследуя мельчайшие детали священной Книги. Такие мужи, как Альфред Менге, Б. Ф. Весткотт и Ф. Дж. Хорт оказали неоценимую услугу научной критике текста. То же самое сделали Б. Кенникотт и Р. Д. Вильсон. А разве сам Лука не тщательно исследовал все сначала (От Луки 1:3)?

"Высшей критикой" называют исследование литературного жанра, содержания самой вести, ее отношения к обычаям, времени, истории и т.д.

Можно только приветствовать критику, которая помогает лучшему пониманию, и мы не боимся объективного научного исследования. Но критика Библии представляет собой особый случай. В этой единственной в своем роде Книге верующий встречается со своим Богом: его настоящая и вечная жизнь освещаются посредством познания Иисуса Христа. Поэтому он не может приступать к Писанию, как к обыкновенному человеческому труду. Критерием для оценки содержания Библии является для христианина Сам Господь, Который вдохновил и открыл эти страницы. Чисто рассудочное познание является своего рода приложением к той жизненной силе, которая изливается из этого богодухновенного текста.

Л. Гауссен делает следующее замечание о роли библейской критики: "Критика Священного Писания представляет собой благородную науку. Она является таковой из-за самого предмета исследования, а именно: исследования судьбы богодухновенного текста, его канона, рукописей, передачи и его бесчисленных цитирований... Бог да сохранит нас от противопоставления веры и науки, ибо вера живет истиной, которую ищет наука.

Но критическая наука переступает границы, когда она, вместо того чтобы быть служанкой, начинает играть роль судьи; когда она, вместо того чтобы собирать слова Божьи, разделяет их; когда она что-то прибавляет к канону или что-то из него исключает; когда она занимается толкованием Писания. Когда она что-то отнимает от этой Книги, которая сама о себе говорит, что она богодухновенна и будет судить каждого в последний день; когда она берет на себя роль ангелов при последнем суде (От Матфея 13:48), чтобы вытащить Божественную книгу на берег науки и выбрать из нее то, что ей кажется хорошим, собрав это в свои сосуды и выбросив то, что ей кажется плохим; когда она человеческим масштабом измеряет Божественные мысли... тогда она достойна порицания... Нередко случается так, что усердное изучение внешних обстоятельств, касающихся священной Книги — ее истории, ее рукописей, ее переводов, ее языка,— настолько занимает внимание исследователей, что они становятся глухи к ее смыслу, ее цели, к исходящей из нее нравственной силе, красоте и жизни... Такой человек заглушает свою духовную жизнь... Может ли он познать храм? Он видел лишь камни; он ничего не знает о славе Господа (Исход 40:35). Может ли он познать пророческие образы и догадывается ли о их новозаветном исполнении? Он видел лишь жертвенники, агнцев, кровь, огонь, ладан, обряды и обычаи, но ничего не видел из того, что касается искупления, будущего, небес, славы Иисуса Христа".

Отрицательная критика. К сожалению, определенная отрицательная критика явно превысила свои полномочия. Из-за того, что она слишком часто исходила из предвзятых теологических и философских понятий, а не из доказанных теорий, она начала обращаться с текстом Писания как при вскрытии трупа. Мы рассмотрим некоторые из выдвигаемых такой критикой вопросов, чтобы увидеть, куда они ведут.

II. Возникновение и победное шествие современной критики

Все единодушно признают, что иудеи, Христос, апостолы, первая церковь, отцы церкви, реформаторы и их последователи вплоть до начала XVIII века исповедовали полную богодухновенность Писания.

Это понимание было поколеблено рационализмом XVIII века и религиозным свободомыслием XIX века. Под влиянием эволюционной теории библейское повествование о творении и грехопадении было отвергнуто. Человек, оставив пещерный образ жизни, придумал себе богов по своему собственному подобию (политеизм); позже он пришел к идее единобожия (монотеизм). Сто лет назад, до развития археологии, думали, что не существует никаких исторических документов старше VI века до Р.Х. Вследствие этого история патриархов и древнего Израиля была названа легендой и мифом. Считалось, что Моисей, конечно же, не мог ни читать, ни писать, ни тем более составить книгу закона с ее многочисленными ритуалами, названную его именем. Описание египтян, хананеев, Израильских царей, и прежде всего Соломона, было отнесено к разряду басен. Таким образом, так называемые книги Моисея не могли быть составлены им. Они должны были возникнуть намного позднее. Наука этих критиков привела их к тому, что по прошествии тысячелетий были установлены многочисленные "источники", из которых наиболее важными считаются следующие (хотя во многом исследователи не единодушны).

1. Автор Я (яхвист, так как он называет Бога Яхве) должен был жить в Иудее в 950-850 гг. до Р.Х. Некоторые исследователи разделяют этот источник на Я1 и Я2.
2. Автор Е (элохист, который называет Бога Элохим) был помещен в 750 г. до Р.Х.
3. После падения Самарии автор ЯЕ объединил два источника, Я и Е, и добавил свой.
4. Автор А составил большую часть книги Второзаконие. Именно об этой книге закона идет речь при описании того, как во время царствования Иосии в 621 г. в храме была найдена книга (4-я Царств 22:8).
5. Н (Holiness, Heiligkeit, т.е. святость) составил “книгу святости" (Левит 17-26), которая говорит об обрядовой чистоте. Критики расходятся во мнении, куда поместить эту книгу: до Иезекииля или после него.
6. Р (Priester, т.е. священник), составил так называемое "священническое писание"; оно было написано священником во время изгнания и передано Ездрой народу под именем Моисея в 398 г. до Р.Х.
7. Наконец, автор Рд (редактор) или несколько различных авторов собрали разрозненные элементы, составив сегодняшнюю книгу Второзаконие.

Остерлей и Робинзон говорят: "В начале II столетия до Р.Х. закон представлял собой нечто целое, так что никто и не подозревал о наличии в нем массы составных частей. Мы едва ли ошибемся, отнеся завершение этой книги к 300 г. до Р.Х.". Излишне говорить о сомнительности и необоснованности этих выводов, построенных на запутанных гипотезах, не подтвержденных никакими фактами. Наших читателей мы отсылаем к статье "Книги Моисея" в библейском словаре.

А. Гаутир показывает пример раздробления библейского текста, к которому ведет вышеупомянутая теория.
Бытие 2:1-4 а соответствует источнику Р; ст. 46-25 — источнику Я;
Бытие 10:1-7 соответствует Р; ст. 8-19 — Я; 20 — Р; 21 — Я; 22-23 — Р; с 24 до 30 — Я; 31-32 — Р; Бытие 22:1 —14 соответствует Е; 15-18 — Я; 19 — Е; 20-24 — Я;
Бытие 29:1 соответствует Е; 2-14 — Я; 15-23 — Е; 24 — Р; 25-28 — Е; 29 — Р; 30 — Е; 31-35 — Я;
Исход 17:1 а соответствует Р; 1 б—2а — ЯЕ; 26-11 — Р; 12-15 — ЯЕ; 16-24 — Р; 25-26 — ЯЕ; 27а — Р; 276-32а — ЯЕ; 326 — Р; 33-34 — ЯЕ; с 35 до 50 -Р;
Иисус Навин 13:1-12 соответствует Рд; 13 — ЯЕ; 14 — Рд; 15-32 — Р; 33 — Рд и т.д.

И так далее, страница за страницей. Студенты теологии, которых мы знаем, добросовестно подчеркивают эти источники различными цветными карандашами и, таким образом, пользуются своими "радужными Библиями". Таковыми же являются "Библейский энциклопедический словарь", изданный А. Вестфалем в 1932 г., и Иерусалимская Библия (католический перевод 1956 г.; католики сегодня так же далеко заходят в критике текста Библии, как и протестанты, и иудеи). Такое препарирование текста Библии ведет к уничтожению как исторической истины, так и самой духовной вести Ветхого Завета. (Некоторые исследователи делают из 37-й главы Бытие не менее 26 отрывков.)

Свободомыслие, которое обращается с Библией, как с любой другой книгой, нападает также и на Новый Завет. Когда человек не знает о грехопадении, но думает, что сам собой усовершенствуется, то он не ощущает нужды в Искупителе. Поэтому евангельские повествования для него являются легендами и все сверхъестественное отбрасывается. Иисус, по его мнению, не мог ни родиться посредством чуда, ни искупить Своей смертью грехи людей. О Его втором пришествии не может быть и речи, а вечного ада просто не существует. Четвертое Евангелие, как и некоторые послания, и Откровение не являются подлинными.

III. "Библейское обновление"

Более осведомленная наука ответила на многие возражения старого свободомыслия. Материалистическую эволюционную теорию отвергло большинство ученых. Открытия Ура Халдейского и древнейших культур (Шумер, Вавилон, Ниневия, Иерихон и др.) показали, насколько точны библейские описания эпохи патриархов, Моисея и Израиля. После того, как была найдена книга закона Хаммурапи, кто стал бы утверждать, что Моисей не мог составить нечто подобное? Такие подтверждения радуют верующих, даже если их доверие Писанию и не нуждается в подобном подкреплении.

Новое направление в теологии подчеркивает свое намерение возвысить слово Божье и помочь нам возвратиться к Библии. Теперь ясно, какое слово Божье и какая Библия имеется в виду. Библия начинает исследоваться с новым усердием; появилось много публикаций, касающихся ее текста. Однако для большинства современных теологов Библия не является словом Божьим. Писание, по их мнению, содержит ошибки, легенды и противоречия. Сам оно не является словом Божьим; оно представляет собой свидетельство способных ошибаться людей о слове Божьем.

Карл Барс пишет: “Пророки и апостолы были способны ошибаться в своем произнесенном и написанном слове; они фактически были такими же людьми, как и все мы". "Если Бог не стыдится ошибочности человеческих слов Библии, ее исторических и научных ошибок, ее теологических противоречий, сомнительности ее преданий и прежде всего ее иудейства, но принимает ее и пользуется ее словами при всей их ошибочности, то и нам не следует стыдиться их; было бы своеволием и непокорностью с нашей стороны искать в Библии какие-то безошибочные элементы". Пророки и апостолы "были такими же способными ошибаться людьми, как и мы, детьми своего времени, как и мы являемся детьми нашего времени; их духовный горизонт был так же ограничен, а в некоторых отношениях гораздо более ограничен, чем наш. Их естествознание, их представления о мире, а также их мораль неприемлемы для нас. Они рассказывали сказания и легенды и свободно использовали всякого рода мистический материал. Они нередко противоречат один другому. Они, за редким исключением, не были сколько-нибудь значительными теологами". И дальше тот же автор пишет: "Ошибки Библии распространяются и на ее религиозное и теологическое содержание...“

Пастор П. Курталь так пишет об этом не соответствующем Писанию учении: “В этом пункте Барс не только не смог изгнать дьявола критической передачи, но и не хотел. Этой традиции учат, к сожалению, на многих теологических факультетах в протестантских и римско-католических семинариях. Если подъем протестантской теологии и позже проповеди, а также церковной жизни в церквах Реформации не принес ожидаемых результатов в 1930 и 1940 гг. и если некоторые из этих церквей видят себя сегодня в каком-то тупике (особенно экуменические), как это представляется нам, то причина заключается в том, что библейский взгляд на основные вопросы веры, который подготовил замечательное теологическое и церковное обновление в XX веке, был затемнен и блокирован небиблейскими принципами, которые от начала присутствовали в понимании Барсом Писания".

"...Ясно, что для Барса действительная человеческая сторона Библии включает в себя не менее действительную возможность ошибок. И так же ясно, что в этой действительной человеческой стороне Библии лежит оправдание библейской критики". П. Курталь по праву возражает, что из этого нельзя делать вывод об ошибочности Библии: "Как воплощенное Слово было без греха, так и написанное слово Божье безошибочно... Человеческая сущность Иисуса подобна нашей, кроме греха. Человеческая сущность Библии подобна всем человеческим книгам, за исключением их ошибок".

Согласно современному диалектическому методу, Барс не останавливается на этом. То, что он говорит о человеческой стороне и ошибочности Библии, представляет собой лишь предварительные установки. Но он в то же время подчеркивает, что Писание является словом Божьим. "Мы вместе с церковью верим, что Священное Писание, будучи свидетельством Божественного откровения, является словом Божьим". Однако П. Курталь добавляет: "Важно понять, что Барс хочет этим сказать. Он со всей решимостью отвергает учение о богодухновенности Писания, как оно было сформулировано отцами церкви (к примеру, Августином), реформаторами XVI века (к примеру, Кальвином) и реформаторскими исповеданиями веры".

Другой известный теолог, Эмиль Бруннер, говорит: "Я являюсь приверженцем довольно радикальной школы библейской критики, которая не признает Евангелие от Иоанна историческим источником и которая считает легендарными некоторые части синоптических Евангелий". "Тот, кто утверждает, что Новый Завет дает нам ясное и связное повествование о воскресении, является или невеждой, или не вполне честным человеком". Само Писание, по мнению теологов-диалектиков, не является откровением, так как откровение по своей сути не может быть записано. То, что записано, носит на себе следы человеческих воззрений. Эмиль Бруннер так выражает эту мысль: "Это выглядит так, как если бы Дух Божий был ограничен рамками написанного слова". Поэтому, каким бы ни было наше учение о богодухновенности, библейские документы нельзя считать "богодухновенными". Эмиль Бруннер также отвергает рождение Иисуса от девы и искупительную жертву. О первых трех Евангелиях он пишет:
"Многое из рассказанного здесь не представляет собой исторических фактов. В уста Иисуса вложены слова, которых Он не говорил; они сообщают о различных фактах, которых не было". Что же касается четвертого Евангелия, "то возможно, Иисус не говорил ни одного из приписанных Ему слов". "В определенных пунктах разница в апостольском учении с чисто теологической, интеллектуальной точки зрения представляет собой непримиримое противоречие".

Это ставит нас перед серьезным вопросом: если Библия содержит в себе теологические, моральные, исторические и научные ошибки, то что она вообще дает нам? Существует ли возможность объективного познания Бога? Мы почти готовы вместе с Марией сказать: "Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его" (От Иоанна 20:13).

Если известнейшие теологи так говорят о ценности библейских текстов, то как они могут на этом основании построить "теологию слова Божьего"? Очевидно, этому последнему выражению придается другое содержание. Здесь различается написанный текст и то, что Бог говорит через Библию. Это означает, что слово Божье представляет собой весть, которая достигает нас посредством Писания; однако было бы неверным думать, что эта весть связана с тем или иным стихом. П. Курталь поясняет далее: "Для многих новопротестантских теологов (таких, как Г. С. Эндрю, Э. Бруннер, Дж. А. Маквей) Божественное откровение представляет собой откровение одной Личности; оно не может дать нам "поучений", "истин", "учений", "объяснений". Божественное дело или, вернее, дела противопоставлены поучениям и предложениям Библии. Для нас это, конечно, представляется надуманным, и лишь приходится удивляться изворотливости человеческого (или демонического) духа, который в новой форме снова и снова ставит под сомнение слово Божье".

Заключение, сделанное П. Курталем, гласит: "Новопротестантизм в своих различных формах снова и снова говорит о "теологии Слова" и о "библейской теологии", причем он нападает на то, что сама Библия говорит о себе, а именно: что ее поучения, ее пояснения и ее высказывания являются записанным, богодухновенным словом Божьим".

Эхо откровения

Современная теология исходит из принципа, что Писание, как таковое, не является открытой истиной. В. Темпль, англиканский архиепископ и бывший председатель экуменического Совета церквей, писал: "Не существует так называемой "открытой истины"... Существуют истины откровения, т.е. высказывания, которые выражают плод важных мыслей об откровении; но сами по себе они не являются прямым откровением". Таким образом, Писание является человеческим ответом на откровение и свидетельство о нем; оно представляет собой своего рода эхо откровения, но ни в коем случае не само откровение. Профессор Д. Д. Вильямс свидетельствует, что почти все теологи разделяют сегодня это воззрение. Он пишет: "Так христианская мысль может освободиться от несносного догматизма, который хочет втиснуть Божественное откровение в какую-нибудь человеческую форму" (в Писание или в одно из позднейших исповеданий веры).

В. Темпль далее пишет: "Чрезвычайно важно, что Христос не написал ни одной книги. Еще более важно то, что ни об одном из Его дел и ни об одном из Его слов мы не можем быть уверены, что они были сделаны или сказаны именно так". Касаясь вообще Библии, он добавляет: "Нет ни одного предложения, которое могло бы претендовать на авторитет ясного высказывания трижды святого Бога". Р. А. Финлаузон, который приводит это место в "Revelation and the Bible" (с. 227), делает из этого следующий вывод: "Это показывает, как далеко нужно идти новому свободомыслию в своих попытках отделить откровение от Писания и лишить Библию характера правдивого источника какого-либо познания Бога. Вероятно, для д-ра Темпля неуверенность во всех словах и действиях Христа представляет чрезвычайную важность, так как она оставляет больше места вере. Однако вера, которая основывается на такой неуверенности, является чистой самонадеянностью".

IV. Каким образом ошибочное человеческое повествование становится "словом Божьим"?

Как может верующий познать истину, если библейский текст столь сомнителен, если его авторы постоянно были подвержены опасности ошибиться и их страницы полны легенд и заблуждений? На это нам отвечают: это совершается, когда Бог использует текст, как он есть, для того, чтобы именно теперь и здесь говорить с читателем. Тогда повествование становится "словом Божьим" и откровение дается человеку в его личной встрече с Господом. Джон Мюррей в следующих словах выражает современное воззрение, которое он не разделяет: Писание "делает слово Божье свидетельством для нас; оно является своего рода транспортным средством и как таковое единственно в своем роде. Однако Богу необходимо каждый раз действовать снова, чтобы свидетельство Писания ощущалось нами как слово Божье. Это происходит теперь и здесь, в момент кризиса и определенной потребности, именно для этого человека, а не для другого. Бог являет Себя посредством Писания, но оно становится для нас словом Божьим лишь в постоянном возобновлении кризиса, который возникает в человеке, и в Божественном решении".

Возвратимся к замечанию Т. Энгельдера об этих теологах: "Они отвергают чудо, совершенное Богом, Который посредством богодухновенности даровал нам свободную от ошибок Библию; однако они верят в гораздо большее чудо, которое Бог должен совершать каждый день, делая человека способным в несовершенном человеческом слове находить и познавать совершенное слово Божье".

Если действительно Библия становится словом Божьим лишь в тот момент, когда я встречаюсь с Богом, когда Его весть касается меня, то ее авторитет зависит от получающего эту весть. Это является смешением понятий богодухновенности Библии и внутреннего свидетельства Духа Святого.

Роберт Пройс в этой связи спрашивает: "Что же тогда представляет собой этот текст, который становится словом Божьим? Писание является словом Божьим. Оно не становится им и не может стать им в каких-то особых случаях. Оно не становится им, когда церковь признает это или Бог приводит человека к принятию его как такового. Точно так, как письмо друга выражает его мысли, Писание во все времена содержит в себе Божественный план нашего спасения... С какой бы точки зрения мы ни рассматривали Писание, оно всегда остается неизменным, верным словом Господа".

V. По какому признаку можно узнать слово Божье?

Тот, кто утверждает, что слово Божье лишь "содержится" в Библии и верующий человек может обнаружить его там, сам себя ставит в трудное положение. Дж. Пакер следующим образом объясняет то положение, в котором оказались современные теологи: "Как могут они подчеркивать Божественный авторитет Библии, если не исключают возможности человеческих ошибок? У них нет намерения вытащить Библию из кислотной ванны чисто рассудочной критики, вместо этого они пытаются найти какую-нибудь примесь, которая нейтрализовала бы вредное воздействие кислоты. Речь идет о вопросе: как Библия может быть высшим судьей человеческих заблуждений, если человек остается высшим судьей библейских ошибок? Как это увязать между собой: считать свидетельство Библии истинным и в то же время обвинять ее в ошибках? Нужно немалое искусство, чтобы убедительно ответить на этот вопрос. Однако именно это составляет занятие современной теологии. Она решила таким образом сформулировать учение об откровении, чтобы показать, что покорность сердца и духа авторитету Библии, с одной стороны, и покорность Библии авторитету рассудочной критики, с другой стороны, не противоречат друг другу, но представляют собой дополняющие друг друга принципы".

Затем Дж. Пакер спрашивает: каков признак откровения? "Если не существует никакой открытой истины, если Библия дает лишь человеческое, ошибочное и, как все человеческое, недостаточное свидетельство об откровении,— кто тогда сможет поручиться, что наше понимание откровения соответствует истине? Поскольку мы являемся грешниками, у нас есть все основания полагать, что наши собственные мысли об откровении так же уязвимы, как и мысли других. Каким образом можем мы проверить их и дополнить? Издревле христианское мнение было таким: мерилом в этом случае является библейское представление истины. Современная теология говорит: единственным пробным камнем для безошибочного суждения является наш собственный, способный ошибаться рассудок...

Современный метод рассматривания вопросов позволяет говорить о Библии такими выражениями, которые имеют двойной смысл. Библейские понятия изображаются, как наилучшая возможность свидетельства о христианской вере, и в то же время они подвергаются рационалистической критике, касающейся самого содержания Библии. (К примеру, повествование о грехопадении изображается как истинный прообраз нынешнего состояния человека и в то же время как миф, как искаженное сообщение исторического, действительного события.) Так обесцениваются теологические истины, и облако двусмысленности затемняет большую часть современного "библинизма". Заслуга Бультманна, по крайней мере, та, что он сделал вывод: объявив новозаветное учение об искуплении мифом, он со всей ясностью, которой многим недостает, увидел, что самое разумное — убрать все мифическое и просто проповедовать своего рода экзистенциализм, который для него составляет истинный смысл Нового Завета".

В наши дни один из профессоров теологического факультета, вопреки подтверждению Иисусом (От Луки 4:25-26) и Иаковом (Иакова 5:16-18) повествования об Илии, объявил: "Можно сказать, что исторически это повествование неверно, но духовно верно". Что должны думать студенты этого профессора и что они будут проповедовать церкви, которая просто верит, что Библия говорит истину?

VI. Как избежать опасности сугубо личного восприятия?

Если Библия сама по себе не является откровением, но уязвима и ошибочна с точки зрения теологии, морали, истории и науки, то "слово Божье", которое я якобы получаю через нее, в высшей степени субъективно, т.е. зависит от моего опыта и достоинства. Кто будет определять, что в предложенном тексте истинно и значительно? Как я могу знать, действительно ли изложенные в Библии события имели место, не приукрашены ли они или вообще не выдуманы ли? Каким образом должен я отличать факты от учения? По сути, это решает наш разум, руководствуясь определенными, свойственными нашему духу, критериями. Таким образом, знания и разум человека являются высшим судьей в определении того, что является словом Божьим.

Мы повторяем вопрос: каким образом можно отличить слово Божье и распознать его? Этот жгучий вопрос волнует также и Э. Янга. Снова и снова он останавливается на том, что человек в своем субъективном суждении сам себя делает судьей. Тот, кто делает различие между Писанием и словом Божьим, практически одобряет критику Библии, причем нередко в ее самой острой форме. В таком случае каждое слово текста может быть подвергнуто сомнению, что обычно и бывает. Все то, что современные теологи знают о Боге, о триединстве, об Иисусе Христе, о Святом Духе, о воскресении, о том, что они называют "словом Божьим", они знают из Библии. Однако если это слово неверно и не заслуживает доверия, то не должны ли они в таком случае искать что-то прочное в своем собственном духе? И как можно основываться на мнениях всех этих теологических знаменитостей, когда взгляды таких теологов, как Барс, Бруннер, Бультманн, Тиллих и Робинзон, весьма разны? Где же истина?

Если раньше мы говорили о субъективизме, то необходимо кратко коснуться и таких понятий, как иллюминизм (учение о просвещении) и мистика. Верующий, чрезмерно подчеркивающий просвещение, утверждает, что непосредственно от Бога получил особый свет, особое откровение, которое делает его независимым от написанного откровения. Мы верим, что Господь может говорить с духом каждого из нас. Однако, чтобы предохранить нас от заблуждения, Он даровал нам пробный камень — Свое безошибочное слово. Современные теологи игнорируют это, и вся церковная история показывает нам, насколько такое понимание может быть опасно.

В мистике душа соединяется с Богом, сущность Которого остается непостижимой. Так, к примеру, Е. Бруннер допускает личную встречу, когда Бог говорит с отдельным человеком. Переданное при этом сообщение невозможно выразить человеческими словами. Без связи с основополагающей истиной Писания это представляется нам не поддающейся проверке мистикой.

В ХVIII и XIX веках люди были убеждены в безошибочности человеческого разума, считая, что греховная испорченность его не коснулась. Однако в настоящее время слишком много идеалов и философских концепций рухнуло, и эта иллюзия утрачена нашими современниками. Они знают о влиянии великих людей на наше мышление. Они видели силу массовой пропаганды и промывания мозгов; они ужасаются, сознавая, куда может завести неуправляемое использование достижений человеческой науки. И они близки к тому, чтобы отказаться от надежды иметь объективное, точное знание о чем-либо. Где могут они обрести уверенность, в которой так нуждаются в жизни? Ее нет там, где происходит крах рационализма и где в то же время сомневаются в написанной Божественной истине. До тех пор, пока мы не подойдем к указывающему путь откровению, которое может помочь нам осознать и исправить неверное представление, мы, грешники, будем постоянно метаться из стороны в сторону в море сомнений и предположений. И если современная теология говорит, что мы не можем положиться ни на Библию, ни на самих себя, то она тем самым оставляет нас на произвол судьбы.

Нисколько не спасают положение и разговоры о парадоксальном и диалектическом мышлении. В действительности, своими попытками примирить две противоположные точки зрения современная теология обрекает себя на постоянные и неопределенные колебания; она то подтверждает, то отвергает веру, которая в состоянии привести в согласие человеческие рассуждения и библейские высказывания. К принципиально твердому положению она может прийти лишь посредством скептического вывода, что мы не можем иметь от Бога никакого точного знания. Единственная возможность избежать такого вывода — возвратиться к данному нам понятию о Писании, а именно: что оно является написанным безошибочным откровением.

VII. Погоня за мифами

Сегодня стало модным говорить о мифах. Миф — это не легенда или басня, но "история, которая представляет явления и события духовного мира как бы происходящими в земной жизни или земные события изображает таким образом, что на передний план выступают их духовные корни". Профессор Рудольф Бультманн в Марбурге завоевал огромную популярность и необычайное влияние благодаря своим стараниям освободить Библию, и особенно Новый Завет, от мифов. Его самая известная книга называется "Проповедь и мифы". Посмотрим, какую оценку дает ей Р. Е. Хугес. Основная мысль Бультманна такова: если убрать из библейского текста мифические составные части, то сущность Евангелия, керугма (проповедуемая истина) останется. Выше мы уже говорили о тех местах, которые, по его мнению, необходимо убрать. Все, что связано с чудом, является мифическим и потому неприемлемо для современных людей.

Иисус из Назарета — обыкновенный человек, личность и дела которого не содержат в себе ничего сверхъестественного. Он является исторической личностью, чье распятие действительно имело место. Все остальное: рождение от девы, пустой гроб и вознесение на небо — лишь легенды. Утверждение, что Иисус Христос, Сын Божий, жил раньше, является мифическим. Это и многое другое можно быстро и легко устранить, так как "все это скорее всего является плодом более поздних приукрашиваний первых преданий". Что же касается искупительной смерти Христа, то "это мифическое толкование является кратким обобщением, вытекающим из имевших в то время место жертвенных служений, которое сегодня не выдерживает критики" (с. 35). Утверждение, что смерть — это наказание за грех, по мнению Бультманна, противоречит как натурализму, так и идеализму, поскольку они рассматривают смерть, как естественный исход (с. 7). Христианская надежда на потустороннюю жизнь беспочвенна. "Все наше сегодняшнее мышление исходит из современной науки. После того, как были открыты силы и законы природы, чудеса Нового Завета уже не являются чудесами... Невозможно верить в новозаветный мир с его демонами и духами... Мифическая эсхатология несостоятельна; мы не можем ожидать возвращения Сына Человеческого на облаках с небес или восхищения избранных на воздухе. Благодаря знанию, которое современный человек имеет о самом себе, сегодня можно сказать, что человеческая природа «представляет собой самодостаточную сущность, недоступную для вмешательства сверхъестественных сил»".

Хугес заканчивает следующими словами: "Бультманн утверждает, что знания «современного человека» и «современной науки» позволяют людям решать, что в нашем мире возможно, а что нет. Таким образом, он наделяет человеческое знание авторитетом и высказывается против знания и авторитета Божьего. Неужели он не видит, что по логике его системы ему остается сделать последний шаг и объявить, что Сам Бог является всего-навсего мифом?".

VIII. Бог — это нечто другое; Бог мертв, человек — это и есть Бог

Этот шаг, по сути, уже сделан. Книга "Honest to God", опубликованная епископом Джоном А. Т. Робинзоном, сразу же завоевала мировую известность; она переведена на девять языков и к началу 1966 г. разошлась в количестве одного миллиона экземпляров. Автор считает человека XX века "взрослым". Больше нет нужды верить в Бога, Который существует "над или вне" человека, к Которому обращаются, как к небесному дедушке, и Который, как небесный диктатор, царствует над миром. Робинзон ссылается при этом на Дитриха Бонхеффера, а также на Пауля Тиллиха, известного профессора теологической семинарии в Нью-Йорке. По его мнению, Бог не существует вне нас и нашего сотворенного мира, но является "основой самой нашей сущности". Тиллих говорит здесь "о неограниченной и несотворенной первопричине всякой сущности", ибо, добавляет Робинзон, "слово "Бог" означает последнюю ступень нашей сущности, основу и смысл нашего бытия". Мартин Бубер, еврейский философ, сказал: "Когда человек, который ненавидит имя Божье и думает, что является атеистом, беседует с самим собой, как с тем, кто никем не может быть ограничен, тогда он обращается к Богу".

Не означает ли такое понимание конец теизму (т.е. вере в существование Бога как Личности и в Его действия в мире)? Робинзон на это отвечает: "Выражение "личностный Бог" является неудачным. Такое выражение чуждо этому понятию. Выражение "личностный Бог" означает, что действительность в ее глубочайшем смысле является личностной. Если бы это было так, то теологические высказывания не были бы описанием высшей сущности, но разбором глубины личностных связей... или, скорее, исследованием глубины всякого опыта, истолкованного любовью. Следовательно, немецкий философ Фейербах не был неправ, когда хотел преобразовать теологию в антропологию".

По мнению Робинзона, и старомодное представление об Иисусе Христе является мистическим. "Вера, что посредством личности Христа, упавшего с неба, подобно сказочному принцу, мы вступаем в общение с Богом, более и более становится убеждением религиозного человечества, готового принять за истину древние мифы". Согласно такому толкованию, в Новом Завете нигде не говорится, что Иисус Христос является Богом или что Он называл Себя Сыном Божьим. Учение об искуплении представляет собой мистический и сомнительный договор между "Богом", с одной стороны, и "человеком", с другой стороны, как полагают те, кто верит в сверхъестественное. Утверждение, что Отец наказал Сына за наши грехи, является неверным пониманием содержания Нового Завета. Даже если оно христианское (?), то понимание, что сверхъестественная сущность сошла с неба, чтобы спасти человечество от грехов, похоже на старание пальцем, опущенным в стакан с водой, вытащить утонувшее там насекомое — для взрослого человека, который больше не верит в Божественное вмешательство, совершенно неприемлемое. Так же обстоит дело и с мифами о рождестве и воскресении.

Но достаточно цитат. В высшей степени печально, что епископ входящей в состав экуменического союза церкви или известный в Европе и Америке теолог могут совершенно отрекаться от Священного Писания. Если оно не является безошибочным выражением открытой нам истины, то человек легко может подпасть под влияние всяких ветров учения и отпасть.

"Бог мертв". После того, как Бог, обитающий в небесах, был объявлен мифом, некоторые американские профессора-теологии заявили, что считают мертвым Бога Библии, творения и истории.

В XIX веке Ф. Ницше, прежде своего помешательства, в отчаянии воскликнул: "Бог мертв! В настоящее время существуют баптисты, епископальные англикане и методисты, которые представляют себя "христианскими атеистами". Они говорят: "Мы вынуждены признать смерть Бога историческим фактом: Бог в наше время, в нашей истории, в нашем бытии мертв". В журнале "Look Magazine" за 22 февраля 1966 г. один из епископов епископальной церкви также заявил, что отбросил такие понятия, как триединство, непорочное зачатие и воплощение, а также мысли о Боге как о высшей сущности, о молитве, о чуде и о Божестве Иисуса Христа. Однако он остается епископом. Билли Грэм следующим образом комментирует это: "Люди не говорят, что мертвы перед Богом, но что "Бог Сам мертв". Сегодня такие дерзкие и кощунственные выражения характерны для многих христианских высших школ и факультетов... Мне хочется уверить вас, что эти люди не выражают убеждения большинства наших церквей. Это маленькая группа, которая делает много шума и о которой много слышно из-за ее односторонности".

"Человек — это Бог". Описанное выше направление должно или быть отвергнутым, или стать смешным. Оно связано с широким движением, которое со времени грехопадения ведет от познания Бога и поклонения Ему к прославлению и почитанию творения (К Римлянам 1:18-25). Обольстительное обещание все еще гласит: "Вы будете, как боги" (Бытие 3:1:5). По мнению Буффона, человек является религиозным животным. Он отличается от животного способностью верить и поклоняться. Отказавшись от Творца и Его слова, он будет делать себе идолов и наконец начнет поклоняться самому себе в лице антихриста. Сверхчеловек, описанный Ницше, и человек, "который в основе своей сущности является божественным", являются предшественниками высшего диктатора, которому какое-то время будет поклоняться весь мир (2-е Фессалоникийцам 2:3-12; Откровение 13:8). В политической области во времена "культа личности" таким людям, как Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун, воздавали почести, близкие к поклонению. В религиозной области вне непоколебимой веры в богодухновенное Писание царит ужасная путаница. Не удивительно, что на всей земле будет установлена "религия человека" в виде великого Вавилона, о котором так ясно предсказывали пророки.

IX. Что же в конце концов остается от Писания?

Если собрать всю критику всех вместе взятых критиков, то от Писания останутся лишь некоторые "подлинные" стихи, некоторые подлинные книги и некоторые приемлемые учения.

Нет ничего нового под солнцем. Уже сто лет назад Гауссен следующими словами охарактеризовал положение рационалистов: "Они говорят, что в слове Божьем существует смесь; они разделяют; они исправляют. Они выходят с Библией в руках и проповедуют: нет ни Божества Христа, ни воскресения тела, ни Духа Святого, ни дьявола, ни бесов, ни ада, ни искупительной смерти Иисуса Христа, ни вечного мучения, ни чуда".

Разве мы не видим в этих словах всех сегодняшних сомнений, которые являются эхом древнего вопроса, прозвучавшего в Едеме: "Подлинно ли сказал Бог...?" (Бытие 3:1).

Таково же убеждение и профессора Р. Финлаузона, который пишет: "Современная теологическая установка отвергает историческую веру Церкви. Она лишает христианскую религию авторитета, а христианина — самой основы его веры... Характерным для этого направления является движение от авторитета Писания к человеческому опыту и разуму... Этот разлад между верой и фактической действительностью ведет нас только в туманную область предположений и превращает христианскую веру в какую-то нереальную мечту. Ясно, что речь идет о попытке подвести разумную основу под определенные факты и библейские понятия, не признавая их Божественного авторитета и исторической точности... Все это не объясняет, каким образом можем мы доверять основанному на библейском тексте духовному опыту, если этот текст ошибочен. Ни в одной другой области науки или человеческого мышления истина не основывается на субъективном опыте, лишенном объективной действительности. Однако именно это предлагает нам в основание религия".

X. Непоследовательность

К счастью, многие критически настроенные теологи нелогичны в своих практических действиях. Хотя некоторые страницы Писания они считают мистическими и ошибочными, это не мешает им посвящать себя усердному и глубокому их изучению. Создается впечатление, что в их духе существует своего рода раздвоение, которое, наряду с отрицанием, не исключает и прекрасных позитивных высказываний. Это проявление диалектики и экзистенциального напряжения наших дней.

Эмиль Бруннер пишет: "По общему мнению, повествования первых двенадцати глав Бытие мифические, не носящие исторического характера; но это ни в коем случае не мешает нам видеть в них слово и откровение Божье". Профессор Джаквес Элуль написал обширное, в сто страниц, исследование книги пророка Ионы. В первой части он показывает, что это повествование не историческое. Это легенда; такой рыбы не существовало; все, что касается Ниневии, неточно; население города не каялось. Бог никогда не вмешивался в жизнь людей подобным образом. Тот, кто верит этому чуду, больше доверяет бумаге, чем Иисусу Христу (несмотря на подтверждение Иисуса в От Матфея 12:39-41). Вторую часть своего труда профессор посвящает назидательному и позитивному толкованию четырех глав этой книги.

Такое сосуществование для современных теологов, по крайней мере для Карла Барса, не составляет особого труда. Они постоянно ссылаются на слова и места Библии, которые не являются "словом Божьим" и на которых нельзя основываться. Однако, к счастью, существует текст Писания, который К. Барс, к примеру, часто толкует так, как если бы он был сторонником дословной богодухновенности.

Как ни странно, но именно те, которые кажутся нам такими нелогичными, упрекают нас в рационализме. В последнее столетие это было наоборот. Свободомыслие прославляло непогрешимый человеческий разум и смеялось над верующими, которые испытывали страх перед мышлением и наукой. Сегодня в чести диалектика и иррациональность. Кто в своей вере не отказывается от логики, обвиняется в рационализме. Но Бог никогда не исключает разум, данный Им нам. Однако этот разум нуждается в обновлении и подчинении Его Духу и Его слову: "...вы, бывши прежде рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя" (К Римлянам 6:17). Бог хочет, чтобы мы любили Его "всем разумением" (От Матфея 22:37). Мы должны совершать "разумное служение" (К Римлянам 12:1). Нам необходимо исполняться премудростью и разумением духовным (К Колоссянам 1:9; 2-е Тимофею 2:7) и здравым смыслом (2-е Фессалоникийцам 2:2; Деяния 26:25). Мы сознаем ограниченность нашего разума и потому вполне подчиняемся откровению Божьему. Божественная премудрость совершенна, она просвещает, вразумляет, наставляет на всякую истину. Она не может в одно и то же время быть "да" и "нет" (2-е Коринфянам 1:19-20).

XI. Не основываются ли верующие в Библию христиане на ненаучных предпосылках?

Именно так звучит современный упрек нам, когда говорят: "Вы вращаетесь по замкнутому кругу. Сначала вы устанавливаете догму о богодухновенности и безошибочности Писания; затем берете в Библии тексты, которые подтверждают богодухновенность. Наука имеет дело с фактами и из них выводит закон, если он есть. Библию также необходимо подвергнуть научному исследованию и затем честно согласиться с его результатами".

Этот комплимент совсем нетрудно адресовать его авторам. Как нам кажется, это очень хорошо делает С. Фан. Мирло, поясняя: фактически, исследуя истину, касающуюся естественных явлений, ученый занимает критическое положение. Но, обращаясь к природе в целом, он не следует этому методу. Здесь он предполагает a priori, что природа представляет собой нечто истинное и познаваемое. Можно даже говорить о глубокой вере ученых в единство творения. Когда физик сталкивается с кажущейся ошибкой или противоречием в природе, он ее не критикует. Он исследует, сравнивает, пытается понять и в конечном итоге достичь истины, которая, он уверен, существует. Когда вопрос касается явлений, в которые он не может верить или которые не может увязать с другими, он ищет ошибку у себя. Он корректирует свою первую оценку, изменяет свои теории и отказывается, если необходимо, от своих прежний взглядов. Он скромен по отношению к истине. Он не сомневается в истинности и единстве природы, но критически подходит к мнениям людей о ней.

Точно так обстоит дело с верующим, который преклоняется перед авторитетом, единством и истинностью Писания. Приближаясь к нему с открытым и смиренным сердцем, он испытывает глубокое потрясение: он встречается с Богом; его глаза открываются; он получает новую жизнь. Убежденный в том, что имеет дело с Божественной книгой, он со всей серьезностью относится к ее содержанию и свой критический разум направляет на те толкования, которые люди и он дают ей.

Что же касается слова "наука", то для теологов рискованно пользоваться этим буксирным канатом, как это, к примеру, делают Бруннер и Бультманн. Для первого невозможно, с точки зрения науки, верить в книгу Бытие; второй утверждает, что техника XX века окончательно устраняет веру в сверхъестественное. Поражает только то, что так называемая
"современная наука" очень быстро стареет. Научные справочники непригодны уже для следующего поколения. Еще недавно нас торжественно уверяли, что современная наука делает невозможной веру в окончательную катастрофу, как это предсказывает Библия. Сегодня же признают, что ядерная физика в состоянии поверить в то, что еще вчера считалось абсурдом. Поэтому теологам, которые крепко держатся за "современную" науку, приходится часто менять направление. Сам Бруннер так пишет об этом: "То, что недавно казалось лишь апокалиптическим бредом христианской веры, сегодня вступило в мрачную область научного предвидения возможности внезапного конца человеческой истории... Эта мысль не является бессмысленной и не может быть отвергнута человеком, компетентным в современной науке".

Поиски "научной обоснованности". Теологическое свободомыслие находилось под сильным, или, вернее сказать, решающим влиянием волны научного рационализма, характерной для XIX века. Новые теологи, выдвинувшие новое учение об откровении, хотели показать себя с самой лучшей стороны, подчеркивая свое научное достоинство, которое обеспечивал им контакт с образованными кругами. Но они мало занимались позитивными библейскими исследованиями. Кроме того, им было необходимо соблюдать определенную дистанцию и по отношению к библейскому тексту, прибегая к учению о непосредственной встрече с Богом, которое находится вне области интересов современной науки.

По той же причине, как нам представляется, возможен неверный вывод, когда верующие начинают увлекаться поисками наукообразности. Так как в настоящее время очень распространены критические взгляды и практически неизбежны определенные испытания, некоторые подвергают опасности свою библейскую веру и свое духовное состояние из-за гибельного влияния негативных теорий. Но мы верим, что имеется другой путь сохранить свою безраздельную веру в Писание и в то же время получить полезные сведения, которые может предложить современное естествознание (библейские школы, евангельские факультеты теологии, действительно современная назидательная литература, которой гораздо больше на английском языке, чем на французском или немецком).

XII. На чем должна основываться проповедь?

Если Библия не является словом Божьим, тогда трудно представить, о чем можно проповедовать с полной уверенностью. Мы видели, что апостолы, возвещая слово Божье, обильно использовали места из Библии (к примеру, Деяния 13:16,Деяния 13:41,Деяния 13:44,Деяния 13:46,Деяния 13:48,Деяния 13:49). Но что должен говорить человек, для которого все библейские книги являются благочестивым обманом и для которого основные исторические события не больше, чем легенды и приукрашивание? Нелегко объяснять церкви смысл мифов. Мы уже приводили в пример проповеди, в которых рождественские события объявлялись легендой и в которых говорилось, что признание или отрицание факта воскресения Христа не имеет никакого значения. Не говоря уже о вере таких проповедников, какое смущение вносили они в сердца слушателей?!

Что будет говорить пастырь, когда его паства соберется, чтобы послушать о том, во что он больше не верит?

Или он будет играть роль, щадя простые души, или развивать религиозную философию, которая в его духе заняла место библейской теологии. То, что такая философия не соответствует Евангелию, видно из слов Иисуса, что Евангелие сокрыто от мудрых и разумных и открыто младенцам (От Луки 10:21). Поэтому многие современные проповеди скучны и в лучшем случае лишь проходят через голову. Сперджен заметил, что Иисус сказал: "Паси агнцев Моих", а не "Паси Моих жирафов". Или проповедник считает, что настало время "освободить" слушателей от устаревшей веры? В результате некоторые благочестивые души будут в недоумении, а во многих других будет разрушена вера. Не исключено, что эти последние будут еще и благодарны ему, если вспомнить невероятный успех книги епископа Робинзона "Бог — это нечто другое" ("Gott ist anders"), о которой мы говорили выше.

XIII. Как относиться к теологическим течениям, которые следуют одно за другим?

Мы видели те трудности, которые испытывает критически мыслящий проповедник. Если бы современные учения были ясными и устойчивыми! Но критика постоянно меняет если не свои методы, то свои выводы, почитая сегодня то, что только вчера поносила.

Она, как мы видели, зависит от личного мнения отдельных людей. Так как Библия уже не является высшим критерием истины, они вынуждены признавать авторитет человека, который встречается со словом Божьим посредством своего опыта и просвещения. Само собой разумеется, что выдающиеся личности считаются особо просвещенными и их опыт, а также то, чему они учат, пользуются большим почетом. Однако их учение ошибочно и несовершенно, оно редко переживает своих авторов. Кроме того, неприятно видеть, как критики противоречат друг другу и как авторитетные вожди далеко уходят друг от друга. Таким образом, каждое поколение проходит новую теологическую школу, восторгаясь новым учителем. Так, друг за другом следуют:
свободомыслиеXIX века во главе со Шлайермахером и Велхаузеном (последний настолько устарел, что в 1948 г. один из теологов, цитируя его, добавил: “Простите меня, что я цитирую этого старого, давно уже осужденного змея!");
диалектическая теология,прежде всего, теология К. Барса, Е. Бруннера и Р. Нибура. Сначала казалось, что это движение будет длительным, но сегодня каждый знает, что оно сменилосьтеологиейР.Бультманна,а также Е. Кейземанна, П. Тиллиха в Германии и Америке, Робинзона в Англии и т.д.

Так как это последнее направление очень богато отрицаниями, то невольно возникает тревожный вопрос: что же принесет следующая волна? Американское движение, объявившее, что "Бог умер", показывает, что нужно быть готовым ко всему. Название, которое Пауль Тиллих дал одной из своих книг, говорит само за себя: "Потрясение основ" (The Shaking of the Foundations).

Напротив, верующие и проповедующие библейские истины утверждены посредством неизменной значимости и силы Писания, слова Божьего. Эти люди не являются учениками великих, известных сегодня теологов, ни даже таких, как Кальвин, Лютер, Веслей или Дарби, но они являются учениками Иисуса Христа и Его апостолов. К ним относятся слова: "...подвизаться за веру, однажды преданную святым" (Иуда 1:3). За это славное наследие они готовы бороться и страдать.

XIV. Нравственная и духовная точки зрения

Нападение на доверие библейскому тексту и его богодухновенность происходит на почве, которая выдается за научную. Приводятся многочисленные исторические, философские, языковые и литературные основания, чтобы доказать, что Библия не может быть словом Божьим. Однако нам представляется, что при этом упускаются из виду гораздо более важные нравственные и духовные основания.

а) Невозможно обойтись без ущерба для духовной ценности большей части Библии, если допустить, что мы имеем дело с ошибками (или фальсификацией). Факт, что отдельные части Писания не имеют имени автора (многие псалмы) или происходят от нескольких неизвестных авторов, не представляет никакой трудности и ничего не меняет в вопросе их богодухновенности. Иначе обстоит дело с так называемыми ’'источниками" пяти книг Моисея; их относят к различным, в действительности неизвестным авторам, чьи выдумки на протяжении столетий были собраны вместе и приписаны Моисею. Мы уже подчеркивали, что, к примеру, в книге Левит Моисей 51 раз свидетельствует, что записал здесь слово Божье для народа. Согласно утверждению критиков, священническая книга могла быть написана священниками во времена Ездры и приписана великому законодателю Израиля, чтобы сделать ее приемлемой для народа.

Так же обстоит дело и с книгой Второзаконие, которая была обнаружена в храме во время правления Иосии (2-я Паралипоменон 22:8). Пророчество Даниила, 2 Послание к Тимофею и 2 Послание Петра с их многочисленными подробностями, касающимися самих авторов и их жизненных обстоятельств, также считаются результатом благочестивого обмана и были написаны намного позже, уже после смерти этих мужей Божьих (или после предсказанных там событий). Ведь в древности, говорят нам, не было нашего понимания интеллектуальной (литературной) собственности, и поэтому те люди со спокойной совестью могли совершать эту подмену. Что касается израильтян, то мы убеждены в обратном. Воспитанные на принципах данного им закона, они имели гораздо более возвышенное понимание, чем Наши современники, о истине, святости, нравственности, социальных обязанностях, собственности, и прежде всего у них было безусловное почитание личности Бога и слова Божьего. Пророк, который осмеливался ложно утверждать, что имеет слово от Господа, был повинен смерти (Второзаконие 18:20).

Предположение, что народ израильский, на протяжении многих веков тесно связанный с Моисеем и его книгами, без малейшего сопротивления согласился с такой фальсификацией, совершенно противоречит психологическим, нравственным, а также историческим факторам.

Мысль, что и Иисус защищал содержащий ошибки Ветхий Завет, является оскорблением Его нравственного облика, если не посягательством на Его Божество. Это же относится и к истинности и духовной зрелости апостолов, а также первой церкви.

б) Мы коснулись трудностей проповедника, вынужденного проповедовать на основании тех текстов, которые он сам считает поддельными. Но еще хуже, когда учителя высмеивают искреннюю веру молодого студента, объясняя ему, что Библия не является словом Божьим. Нередко такой молодой человек приходит из семьи, в которой еще есть верующие дети. Мы не раз были свидетелями того, как посеянное таким образом сомнение приводило к трагической борьбе. Однако многие молодые пастыри, сталкиваясь с действительностью своего служения, возвращаются к вере в Библию, решив отказаться от навязанной им критики Библии.

в) Если библейский текст уже не является авторитетным, если каждый открывает в нем свое "слово Божье", то дело кончается релятивизмом (относительностью). Тогда оправдано всякое толкование и никто не может сказать, что он обладает истиной. (Павел, напротив, восклицает: "...мы имеем ум Христов"и"Если бы... Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема",1-е Коринфянам 2:16; К Галатам 1:8). Догмы объявляются не имеющими значения или даже опасными. Разве не они являются причиной установленных церковью рамок, резких споров и преследований прошлых времен? Экуменический мир ценит диалог, в котором имеют место как библейские, так и небиблейские доводы. Лучшим примером этого является принцип экуменического Совета церквей. Не в состоянии прийти к единству на основании апостольского исповедания веры, он принял краткую формулу, в которой Иисус Христос признается Богом и Спасителем, согласно Писанию, к славе триединства. Эти слова каждый может толковать, как хочет. Наши великие французские и швейцарские церкви откровенно признались, что с принятием такого принципа им удалось сохранить свое теологическое разнообразие и свободу.

Это послужило также основанием к отказу от исторических великих исповеданий веры, в которых довольно точно выражены все важные пункты веры. Выше мы цитировали, что некоторые из них говорят о богодухновенности Библии. Швейцарские церкви признаются, что не имеют исповедания веры. Однако теоретическая поддержка тридцати девяти англиканских принципов не мешает допускать снисходительное отношение к большой теологической свободе. Одно из влиятельных течений в религиозном мире объявило, что отказывается от старого евангельского исповедания веры, которое стало для него своего рода смирительной рубашкой.

При взгляде на будущее такое размывание принципов вызывает беспокойство. Уже теперь в различных церковных организациях примиряются самые противоположные точки зрения. Если библейское откровение больше не является единственным критерием истины, то что мешает всем этим организациям объединиться между собой и с другими религиями?

г) Ясно, что отрицательное свободомыслие оказывает парализующее действие. Что это за вера, которая делает Иисуса человеком, способным ошибаться, не могущим покинуть гроб и принести спасение миру (который, кстати, и не считается погибшим)? И что нужно думать о такой критике, которая отрицает авторитет Священного Писания и его содержания? В полном смирении мы должны сказать, что лишь безраздельная вера в богодухновенность Писания во всей его полноте обеспечивает духовную силу и духовную жизнь. Мы излагаем это в главе "Свидетельство церкви о богодухновенности Библии" и в главе "Сверхъестественные черты Писания".

д) В заключение мы приведем следующие мысли профессора Финлаузона, с которыми мы вполне согласны и которыми он выражает свое отношение к современной враждебности учению о богодухновенности Писания: "Это отрицание под корень подсекает христианскую веру. Опуская ее на уровень мистического опыта, они лишают ее самой сути содержания ее учения; они стирают различие между истиной и заблуждением, между истинной верой и ересью, между основанной на познании верой и легковерием. Что может быть более пагубным? Они нападают на то доверие, которое люди имеют к историческому Христу, и превращают направленные к сердцам слова Его благой вести в безобидное эхо опыта других. Под действием этого средства Личность Христа становится туманным и бездейственным сновидением. Кто-то назвал Его захватчиком, Который просто ворвался в историю, смутив людей Своей вестью и в то же время не оставив потомкам ни одного надежно переданного слова. Необходимо со всей ясностью понять: борьба против богодухновенности Библии является в конечном итоге нападением на историческое христианство и на его основание — Иисуса Христа. Это явное подтверждение того факта, что Писание является оплотом истинно христианской веры".